Помощь по Теле2, тарифы, вопросы

На современном этапе развития конкурентоспособность региона является одним из ключевых факторов его экономического роста и устойчивости. Для укрепления своих позиций на национальной и глобальной арене все большее и большее распространение в развитых странах и постепенно в России получает концепция развития сетевых структур. Данные объединения становятся альтернативой таким традиционным иерархическим типам объединений как холдинги, группы, корпорации и др.

Не существует общепринятого определения сетевой структуры, ее понятийно-терминологический аппарат находится в стадии становления. Границы понимания данного термина определяются индивидуально зависимости от целей и задач исследования.

Выделяют следующие подходы к определению сущности сетевой структуры:

Как способа согласования деятельности вертикально и горизонтально интегрированных участников, имеющих самостоятельный правовой статус, но зависимое от состояния общей структуры экономическое положение;

Как средства формирования сложных кооперационных связей между компаниями, обеспечивающих высокую степень координации процессов их функционирования;

Как института, реализующего концепцию оптимального взаимодействия равноправных по своим ролям и функциям, но потенциально независимых в финансовом отношении партнеров .

Попытки осмыслить явление сетевого взаимодействия привели к появлению в научной литературе иных терминов, содержание и определение которых в ряде исследовательских работ совпадать с понятием сетевая структура: сетевые образования, сетевая организации, сетевая фирма, сеть, межфирменная сеть, предпринимательская сеть.

Исследуя сетевое взаимодействие экономических субъектов, также говорят об интегрированных (сетевых) структурах. Данное понятие шире и включает в себя такие формы объединений как: корпорации, холдинги, концерны, предприятия с обособленными подразделениями и др.

Примером сетевых структур, существующих на современном этапе в России, являются: кластеры, территориально-производственные комплексы, бизнес-группы, стратегические альянсы и совместное производство. Под влиянием научно-технического прогресса, процессов глобализации и конкуренции формируются и другие формы взаимодействия, еще не имеющие устойчивых терминов, методов и подходов для их обозначения и исследования. Так, развитие информационных технологий разрушает традиционное представление о необходимости пространственной близости взаимодействующих субъектов; появляются сети предприятий, выстраивающих сотрудничество с использованием организационных схем виртуального взаимодействия.

Общим признаком всех форм сетевого взаимодействия является:

Наличие партнерских отношений на долгосрочной основе нескольких экономических субъектов.

В качестве специфических признаков сетевой структуры в последние годы в научной литературе выделяют:

Хозяйственную самостоятельность (независимость в правовом отношении);

Наличие общих целей, например, таких как: экспансия в экономическом пространстве, получения синергетического эффекта, повышения конкурентоспособности и инновационности, формирования социального капитала, создания ценности для потребителей и др.

Существенное отличие сетевых структур от предыдущих типов организации – они предполагают не сосредоточение в рамках одного предприятия всех активов, необходимых для создания продукта, а использование коллективных активов нескольких предприятий. Участники сетевых структур признают взаимозависимость и стремятся обмениваться информацией, кооперироваться.

Предпосылкой создания сетевой структуры является возможность обмена тем или иным ресурсом. Причем для одного предприятия этот ресурс является избыточным, а для другого предприятия недостаточным. Отличительной особенностью сетевых структур является обеспечение возникновение в них ряда положительных синергических эффектов и отношенческих активов, недостижимых при существовании его участников по отдельности.

Синергетический эффект образуется как совокупный мультиплицированный эффект совместной деятельности в самом объединении и в экономике регионов их функционирования в результате сочетания: эффекта масштаба, экономии от совмещения, эффекта специализации, эффекта охвата. Что в свою очередь способствует повышению эффективности производственного процесса, позволяет сократить издержки и повысить доходы предприятий и, соответственно, валового регионального продукта самого региона.

В процессе взаимодействия участников сети формируется социальный капитал, получающий свое выражение в форме отношенческой ренты, т.е. сверхприбыли, совместно извлекаемой в результате взаимоотношений обмена, которую нельзя получить любой из фирм изолированно друг от друга и которая может быть создана только путем совместных идиосинкразических усилий партнеров, специализированных относительно их альянсов .

Отношенческая рента является основой возникновения сетевых объединений предприятий, основанных на знаниях. В этих объединениях происходит обмен (трансфер) знаниями и информацией между участниками и совместное создание нового знания. С одной стороны, это ведет к увеличению производительности на уровне отдельного предприятия, с другой стороны, способствует развитию инновационной способности всей сети и региона в целом. Пример объединений организаций, которые достигли успехов за счет трансфера знаний и повышения инновационной способности, объединение TexasInstrument и IBM во Франции, создавших свои центры НИОКР .

Имеющиеся в одной организации знания и умения могут быть использованы в другой, что расширяет специализацию предприятия и улучшает способность гибко реагировать на запросы покупателя. Таким образом, формируются новые конкурентные преимущества, и улучшается реакция предприятий на изменение экономической конъюнктуры.

Сетевое взаимодействие преобразует сам характер процесса развития региональной экономической системы – приоритет отдается не отрасли как объекту управления, а региону, что приводит к повышению региональной конкурентоспособности за счет:

– обеспечения роста эффективности взаимодействия региональных предприятий и повышение уровня их доходов;

– содействия в организации высокотехнологичных производств, а также инновационного развития региона в целом;

– стимулирования трансфера знаний и формирование новых конкурентных преимуществ, дифференциации региональной экономической системы;

– снижения давления на ресурсную базу регионов за счет увеличения эффективности производства;

– активизации институционально-хозяйственных преобразований;

– содействия накоплению и воспроизводству элементов человеческого капитала как ключевого актива постиндустриальных преобразований;

– установления эффективного информационного взаимодействия и сотрудничества между его участниками, вовлечения смежных отраслей .

В этой связи целесообразна постановка вопроса о необходимости более активного развития сетевых структур, как фактора развития потенциала экономического пространства, обеспечивающего ее целостность, оказывающего существенное влияние на развитие регионов, улучшающего состояние их экономики и пропорций ресурсной обеспеченности. Сетевая структура, играя роль инструмента, стимулирующего развитие региона, может стать одной из основных точек роста инновационно-ориентированной экономики, создает благоприятную среду для развития крупного, среднего и малого бизнеса и обладает мультипликационным эффектом, оказывающим положительное влияние на развитие промышленности региона и способствующим повышению уровня жизни населения.

Список литературы

1. Гурова Е.А. Семантическая сущность категории «сетевая организация» / Е.А. Гурова // Научный потенциал XXI века: сборник научных трудов по материалам VII Международной молодежной научной конференции.– Ставрополь: Фабула, 2013. – С. 22-24

2. Дайер Дж. Х. Отношенческий подход: корпоративная стратегия и источники межорганизационных конкурентных преимуществ / Дж. Х. Дайер, Х. Сингх // Российский журнал менеджмента.- 2009.- №3.- С. 65-94.

3. Катькало В.С. Межфирменные сети: проблематика исследований новой организационной стратегии в 1980-1990-е годы // Вестник С-Петерб.ун-та.Сер.5. Экономика.1999. Вып. 2 С.21-38.

4. Титов Л. Ю. Экономические инновационные структуры и институты сетевого типа: теория и практика // диссертации на соискание ученой степени доктора экономических наук, 2010.

5. Хилько Н.А. Участие вертикально интегрированных корпораций и сетевых организаций в развитии региональных экономических систем современной России (на материалах ЮФО) // диссертация на соискание ученой степени доктора экономических наук, 2013.

Заключение

В мировой экономике за последние десятилетия произошли существенные изменения. Современный этап развития характеризуется новой ролью технологий как катализатора качественных перемен, возникновением дополнительных центров силы и экономических осей, новых форм функционирования рынков. Эти перемены требуют пересмотра государственных подходов к обеспечению национальной конкурентоспособности, создания системы институтов, позволяющих эффективно позиционироваться на мировой арене, выявлять ключевые ресурсы и компетенции, последовательно реализовывать национальный конкурентный потенциал. При этом следует исходить из того, что глобальная перестройка мирового хозяйства ведет не к унификации, а к принципиальному «перекраиванию» экономической карты мира, итогом чего может стать существенное изменение соотношения сил и позиций отдельных государств и их групп.

Обеспечение долгосрочной конкурентоспособности национальной экономики любой страны должно в этой ситуации опираться на активную позицию государства, действующего с опорой на изменившуюся систему критериев, с помощью которых строится стратегия создания институциональной среды. В частности, определение норм и правил функционирования российского бизнеса должно учитывать, что компании большинства отраслей вынуждены действовать в новых условиях, когда конкуренция становится глобальной, технологические изменения стремительны, а нематериальные активы гораздо более значимы для сохранения конкурентоспособности. Ответом на эти вызовы и одной из важнейших особенностей современного этапа развития является трансформация организационных структур бизнеса, возникновение целого спектра сетевых форм. Они становятся существенной составляющей глобальной перестройки мирового экономического пространства.

Современный этап социально-экономического развития связан с фундаментальными изменениями во взаимоотношениях между субъектами, порожденными изменением характеристик среды, в которой они взаимодействуют. Возросшая взаимодополняемость и взаимозависимость обусловливают рост числа ситуаций «взаимного выигрыша» или «взаимного проигрыша», в отличие от преобладавшей прежде ситуации «победитель-проигравший». Это изменение следует признать принципиально важным, поскольку в тенденции именно отсюда может следовать прогнозируемое многими развитие кооперационных отношений, интеграции на всех уровнях и т. п. Сталкиваясь с растущей вероятностью собственного проигрыша как результата проигрыша контрагента, хозяйствующие субъекты, обладающие ограниченной рациональностью, становятся более склонны выбирать альтернативу «взаимного выигрыша» как оптимальную.

Интенсификация связей, выходящих за пределы организации, приводит в итоге не к размыванию границ предприятия, а к их реконструкции на новом витке развития. Процесс реконструкции становится интенсивнее и происходит быстрее, он оказывается перманентным, зависимым от соотношения выгод и издержек различных альтернатив – то, что прежде было «внутри», экстернализуется, и наоборот, повышение гибкости организации может потребовать рецентрализации (т. е. совсем не обязательно связано с децентрализацией).

Современные информационно-коммуникационные технологии играют при этом значительную роль, делая возможной быструю перестройку связей и процессов. Развитие ИКТ способствует созданию принципиально новых возможностей взаимодействия, а также их быстрому распространению и превращению сетевого принципа межфирменного взаимодействия в имманентную характеристику современной экономической действительности. В то же время следует подчеркнуть, что создание общей ИКТ-платформы и совместное использование МОИС (информационной системы, состоящей из информационных систем деловых партнеров, каждая из которых имеет свою собственную структуру, подсистемы, стратегии, технологии и цели) может вести к росту зависимости более слабых партнеров от фокальной фирмы. При этом зависимость слабых участников в рамках квазиинтегрированной структуры может быть более жесткой, нежели зависимость подразделений в иерархической организации с консолидированной собственностью

Включение в анализ феномена квазиинтеграции дало возможность сделать ряд важных выводов, касающихся места сетевых межорганизационых взаимодействий в современной экономике и мер государственной экономической политики, нацеленной на использование связанных с этими формами возможностей обеспечения национальной конкурентоспособности. Имея обманчивый вид дезинтеграции, установление долгосрочных взаимодействий обеспечивает усиление рыночной власти компаний, входящих в квазиинтегрированные структуры, позволяет им пользоваться преимуществами, заложенными в характеристиках интеграции как феномена, не подпадая под контролирующие и регулирующие действия государства.

Мы показали, что подавляющая часть форм квазиинтеграции относится к формам межфирменного сетевого взаимодействия, однако существуют несетевые формы квазиинтеграции и промежуточные формы, которые не могут быть четко отнесены к сетевому или несетевому межфирменному взаимодействию.

У межорганизационных сетей есть свои сильные и слабые стороны. Нельзя утверждать, что существует единая, общая тенденция перехода к определенным типам контроля, управления или координации внутри предприятий и между ними. Сравнение результатов эмпирических исследований, касающихся разных отраслей, говорит о практическом разнообразии организационных форм и их комбинаций. В современных условиях является нормой, когда один и тот же экономический агент, стремясь сохранить и увеличить конкурентные преимущества и открыть новые рыночные возможности, рассматривает интеграцию в традиционном понимании, квазиинтеграцию и дезинтеграцию как равноценные альтернативы. Можно говорить, что в современных условиях происходит расширение стратегических опций и гибких комбинаций различных форм внутри– и межфирменных связей. Эта закономерность прослеживается во многих отраслях и для разных компаний. Соответственно не существует «однозначно лучших» решений – каждый из вариантов имеет свои преимущества в зависимости от конкретной ситуации.

В России только началось серьезное изучение межфирменного сетевого взаимодействия. Складывающаяся в российской экономике ситуация недостаточно изучена с этой точки зрения. Можно, тем не менее, утверждать, что формирование интегрированных структур в отечественной экономике отличалось заметным своеобразием, возникшим как результат того, что механизмы управления хозяйственными взаимодействиями складывались в условиях сильной нестабильности институциональной среды, неполноты системы формальных норм и правил и отсутствия эффективных механизмов принуждения к выполнению формальных норм. Хозяйствующим субъектам было выгодно стремиться к установлению таких связей, которые были бы в максимальной степени неформальны и, таким образом, устойчивы к различного рода внешним воздействиям (как со стороны возможных конкурентов, так и государства).

Ситуация, сложившаяся в современной России, характеризуется сочетанием центробежных и центростремительных тенденций. На процесс реструктуризации российских фирм в конце XX в. влияла институциональная структура, унаследованная от плановой экономики и характеризовавшаяся высоким уровнем монополизации и специфичности. Процесс распада сложившихся хозяйственных связей, усугублявшийся отсутствием целостной государственной концепции в сфере экономической политики и усилением сепаратизма региональных властей, привел к деградации ресурсного потенциала экономики и росту несбалансированности развития отраслевых рынков. Этот процесс, однако, на большинстве отраслевых рынков постепенно сменился процессами интеграции. Налицо тенденция к росту числа интегрированных групп – как формальных, так и неформальных.

Развитие российских неформальных групп имеет свои особенности, которые заставляют говорить о принципиальном отличии между ними и сетевыми межфирменными объединениями за рубежом. Институциональная среда современной России, в части своих формальных норм и правил, а также механизмов, обеспечивающих принуждение к их исполнению, пока не решает своей основной задачи – создания условий для экономии на издержках ведения хозяйственной деятельности, в том числе за счет обеспечения приемлемого уровня ее неопределенности. Система прав собственности неустойчива, полномочия, которыми обладает собственник, могут быть оспорены и изъяты экономическими агентами или государством без использования каких-либо компенсаторных инструментов. Формальные способы функционирования института прав собственности, имущественного контроля, неспособны обеспечить максимальную эффективность использования хозяйствующими субъектами наличных ресурсов. В результате возникли иные институциональные устройства, нацеленные на минимизацию риска потери собственником своих правомочий. Важным механизмом их функционирования стало определенное распыление, размытие правомочий собственности. Другими словами, движение к сетевому взаимодействию в России есть, но диктовалось оно в первую очередь не комплементарностью использования ресурсов и компетенций, а необходимостью «дымовой завесы» в условиях хищнического поведения конкурентов и государства либо стремлением скрыть собственное хищническое поведение.

Кроме того, то образование, которое получают в нашей стране практики бизнеса, не дает полноценных знаний о сетевом взаимодействии в целом и о различных типах сетей. Отсутствие информации, в совокупности с особенностями российской институциональной среды, делают сети маржинальной формой организации производства, что может сказаться на конкурентоспособности российских компаний уже в ближайшем будущем.

Вертикально интегрированные иерархические структуры в России по-прежнему имеют преимущество перед сетевыми формами. Тем не менее существует значительный потенциал, позволяющий повысить и международную конкурентоспособность крупных компаний, и общую конкурентоспособность малого и среднего российского бизнеса, используя сочетание комплементарных ресурсов и компетенций и возможность экономии на трансакционных издержках. Не умаляя роли крупных интегрированных отраслевых и межотраслевых корпораций и финансово-промышленных групп, следует обратить внимание на возможности сетей и рассматривать их в качестве равноправных альтернатив организации бизнеса. Этот потенциал в российских условиях пока практически не используется.

Необходимо создание институциональных предпосылок для развития сетевого взаимодействия российских компаний, совершенствование институциональной среды, которое могло бы способствовать росту конкурентоспособности компаний, отраслей, регионов и экономики России в целом. Особое внимание при этом следует уделить кластерной политике, поскольку развитие кластеров может способствовать обеспечению территориальной целостности, а также формированию трансграничных и внутренних экономических осей как основы участия России в трансформирующемся мировом экономическом пространстве. Однако попытка «насаждения» кластеров «сверху» без четкого анализа и расстановки верных приоритетов может вместо роста конкурентоспособности создать условия для извлечения квазирент группами специальных интересов, нацеленными на достижение личных выгод.

В настоящее время в системе мероприятий российской государственной политики основное внимание уделяется консолидации отраслевых рынков и интегрированным структурам традиционного типа. Не вызывает сомнений, что среди лиц, принимающих решения на высочайшем уровне, сформировалось мнение, что восстановление производственного потенциала России и преодоление структурной раздробленности промышленных отраслей и комплексов требует радикального преобразования существующих предприятий и создания мощных консолидированных структур. При этом, похоже, из поля зрения государственной политики ускользает тот факт, что современные особенности развития мировой экономики требуют выработки новых подходов к интеграции хозяйствующих субъектов. В частности, создание крупной корпорации следует каждый раз рассматривать как одну из альтернатив, имеющую как преимущества, так и существенные недостатки. Крупные интегрированные структуры традиционного типа зачастую являются неоптимальной альтернативой в условиях высокой турбулентности рынка и роста требований к индивидуализации продуктов и услуг со стороны потребителей. Для ряда отраслевых рынков основой роста конкурентоспособности и оптимальной альтернативой может оказаться межфирменное сетевое взаимодействие, имеющее устойчивый характер.

Даже на тех отраслевых рынках, где имеет смысл обеспечивать международную конкурентоспособность путем создания крупных корпораций, обладающих колоссальной рыночной властью и доминирующих на своем отраслевом рынке, необходимо одновременно формировать условия для стабильных интеграционных взаимодействий между формально независимыми предприятиями.

СОВРЕМЕННЫЕ ТЕОРИИ ОРГАНИЗАЦИИ И СТРАТЕГИЧЕСКОГО УПРАВЛЕНИЯ: ОСНОВНЫЕ ПОДХОДЫ И ЭВОЛЮЦИЯ СЕТЕВОЙ КОНЦЕПЦИИ

В данной лекции прослеживается эволюция сетевой концепции, характеризуются наиболее известные теоретические взгляды на природу межфирменных сетей. В первой части лекции рассмотрены подходы с точки зрения природы организаций, их индивидуальной и групповой динамики. Дана краткая характеристика нескольких доминирующих подходов теории организации, в том числе теории социальных сетей (анализ различных форм взаимодействия между субъектами с точки зрения топологии связей, их устойчивости и влияния на поведение этих субъектов), организационной экологии (подход к изучению динамики различных человеческих общностей в общественных науках) и новой институциональной экономической теории (анализ роли институтов и их взаимодействий на общество и его структуры). Далее речь идет о теориях стратегического управления и «управленческом» подходе к анализу феномена сетевого взаимодействия. Акцентируется внимание на междисциплинарном характере исследования сетевых форм взаимодействия компаний, показаны особенности и «точки пересечения» разных подходов.

Введение

Термин «сеть» широко используется в современных общественных науках и привлекает внимание многочисленных исследователей, которые пытаются объяснить причины интенсивного роста сетевых структур с разных точек зрения. К сетям проявляют интерес в различных областях знаний об обществе – в экономике и социологии, в теории управления и социальной психологии. С одной стороны, это хорошо, так как именно на стыках научных дисциплин нередко удается добиться интересных результатов, выдвинуть новые гипотезы и теории. С другой стороны, это сильно запутывает ситуацию, поскольку различия в описаниях и объяснениях одного и того же феномена порой настолько велики, что перерастают в некий «информационный хаос», когда все говорят одними словами о разных явлениях и разными словами об одном и том же.

В принципе сетевой можно назвать любую человеческую деятельность, за исключением уединенной жизни на необитаемом острове, но это нам ничего не дает ни с точки зрения теории, ни с точки зрения практики. Нам придется определить свою позицию в отношении того, что мы будем понимать под сетью. Забегая вперед, скажем пока коротко, что в рамках данного курса лекций будет рассматриваться сетевая координация деятельности экономических агентов. То есть нас интересует сеть как один из механизмов координации действий экономических агентов, имеющий свои особенности, отличающие его от других механизмов координации.

Но любые взаимодействия экономических агентов в реальности состоят из взаимодействий отдельных людей и групп людей, преследующих свои интересы и имеющих собственный круг контактов с другими людьми и группами. Соответственно при анализе сетевого взаимодействия нельзя пройти мимо вопросов, касающихся формирования социальных сетей – тем более что инструментарий теории социальных сетей довольно часто применяется для исследований сетевого межорганизационного взаимодействия. Кроме того, в этой лекции мы кратко рассмотрим и другие известные подходы, представляющие интерес для понимания сетевой координации: организационную экологию, новую институциональную экономическую теорию, а также теории стратегического управления.

Основная часть

Организационные науки: основные подходы

Теория организации – одна из наиболее динамично развивающихся в последние десятилетия областей социальных наук. При этом, как это обычно бывает с новой областью знаний, единой, целостной теории организации не существует. Речь идет скорее о совокупности разных концепций, школ, подходов. То есть организационные науки представляют собой комплекс взаимосвязанных отраслей знания о природе организаций, их индивидуальной и групповой динамике. Организационные науки анализируют и моделируют факторы, влияющие на внутриорганизационные и межорганизационные процессы, которые являются результатом взаимодействия людей.

К организационным наукам принято относить прежде всего теории организационного поведения (organizational behavior) и отчасти теорию отраслевой организации (industrial organization), предметом изучения в которой выступает «функционирование рынков и отраслей, в особенности – способы конкуренции фирм друг с другом». Все эти теории опираются на представление об организации как о целостной системе. Но целостность и средства ее достижения в разных подходах понимаются по-разному, и для объяснения поведения организаций используются различные методы.

Нас будут интересовать в первую очередь теории организационного поведения (под поведением организации понимается наблюдаемый результат действий и взаимодействий ее членов между собой, а также организации с индивидами, в нее не входящими). Среди них мы выделим несколько доминирующих подходов, каждый из которых по-своему важен для изучения сетевого взаимодействия компаний:

организационная экология;

новая институциональная экономическая теория .

Рассмотрим кратко особенности этих теорий и попробуем понять, что каждая из них может дать для изучения интересующего нас феномена.

Теория социальных сетей (social networks) анализирует различные формы взаимодействия между субъектами (индивидами и организациями) с точки зрения топологии связей, их устойчивости и влияния на поведение этих субъектов. Эта теория начала формироваться более 50 лет назад. Первопроходцами стали представители социологии и социопсихологии, которые с самого начала были ориентированы на изучение роли человеческих взаимодействий в развитии любых структур. Поставив вопрос об изучении социальных сетей, они совершили своего рода прорыв: до этого, подобно известному герою комедии, не подозревавшему, что он говорит прозой, люди не задумывались о том, что они включены в конкретные сети взаимоотношений и тем более о том, что эти сети далеко не одинаковы.

Ключевые концептуальные составляющие теории сетевого анализа были заложены Джейкобом Морено. В 1934 г. в США вышла его работа «Кто выживет? Основы социометрии, групповая психотепия и социодрама». Предлагая использовать сети в сфере групповой психотерапии, Морено ввел в обращение понятие «социограмма» и разработал концепцию социометрии . При построении социограмм члены группы были упорядочены в видимом пространстве, им приписывались определенные позиции, а выборы (как позитивные, так и негативные) показывались стрелками. Эта идея легла в основу широкого использования теории графов при изучении социальных сетей.

В дальнейшем Алекс Бейвлас и Харольд Левитт сделали еще один важный шаг в развитии теории: они предложили понимать под сетью совокупность позиций , а не индивидов. Итоговая модель отношений между позициями, полученная ими в ходе экпериментов, выглядела как основа или тип структуры. В работах А. Бейвласа впервые появляется упоминание о централи (когда коммуникации осуществлялись через центральную позицию, определенные задачи выполнялись качественнее и быстрее), а также предложена идея о том, что связи между позициями – это потоки ресурсов.

Существенный вклад в развитие теории социальных сетей в 50-е годы XX в. внесли антропологи (А.Р. Радклифф-Браун, 3. Найдел, Дж. К. Митчелл). В работе «Теория социальной структуры» 3. Найдел писал: «Мы определяем структуру общества через конкретную популяцию и поведенческие образцы или сети (или системы) отношений, получаемые акторами через выполнение их совместных и взаимных ролей». Существующие в этой структуре подгруппы характеризуются определенными типами взаимодействий, которые поддерживаются всеми участниками подгруппы – данной социальной сети.

В настоящее время широко распространено определение, данное Дж. Митчеллом, который под социальной сетью понимает специфическое множество связей между агентами внутри определенной группы. Характеристики этих связей могут служить для интерпретации социального поведения задействованных участников. То есть при изучении любой социальной сети важно выявить ее структуру и связи между участниками, опирающиеся на вырабатываемые совместно нормы и правила. Но не менее важно выявить, какие процессы протекают в рамках этой структуры. В теории социальных сетей эти взаимодействия и поведение участников в сети определяются структурой и связями.

Н. Нориа и Р. Эклс предложили модификацию определения Дж. Митчелла: «Наиболее общее использование термина “сеть” – это обозначение структуры связей между элементами социальной системы. Этими элементами могут быть роли, отдельные личности, организации, отрасли или даже нации (государства). Их связи могут быть основаны на переговорах, расположении, дружбе, родстве, власти, экономическом обмене, обмене информацией или на чем-либо еще, что формирует основу связи». В этом определении обратим особое внимание на слово «система» (оно есть и в определении 3. Найдела). Как известно, под системой (греч. systëma – целое, составленное из частей) понимают множество элементов, между которыми существуют связи и взаимодействия и которые неким образом отделены от окружающей среды (окружения). Границы системы определяются наличием высокой интенсивности взаимодействия между элементами внутри системы, существенно превышающей интенсивность контактов между ними и элементами внешней среды. То есть мы имеем дело с социальной сетью тогда и только тогда, когда частота и интенсивность взаимодействий между некой группой индивидов по поводу определенного вида деятельности существенно превышает частоту и интенсивность аналогичных взаимодействий между ними, и аутсайдерами (внешней средой).

В условиях перехода мировой экономики к постиндустриальному развитию нарастает процесс становления сетевого уклада, когда жесткие иерархичные конструкции повсеместно вытесняются гибкими сетевыми, а экономические системы постепенно приобретают кластерное строение вместо традиционного отраслевого. Динамичные сетевые взаимодействия рассматриваются как необходимая институциональная среда для инновационного типа роста, основанного на непрерывных обновлениях.

Главной особенностью современного информационного общества, основанного на цифровых технологиях, отмечал М. Кастельс, является не столько доминирование информации как таковое, сколько сетевая логика ее использования. Этим обстоятельством он подчеркивал органичную связь между новой технологической парадигмой и формированием сетевого уклада, когда в основу организации экономики и общества ложатся сетевые информационные потоки, сетевые структуры и сетевые взаимодействия.

В соответствии с его предвидением современная экономика спонтанно трансформируется в сетевую систему и тем самым становится «непрерывно текущим пространством потоков», обретая способность непрерывных обновлений . Так, в наиболее развитых странах доминируют такие технологические уклады, которые базируются на широком использовании сетевых информационных технологий, перспективных средств вычислительной техники и телекоммуникаций. В настоящее время информационная парадигма определяет сетевой характер всех институтов «новой экономики» . В институциональном отношении усложнение строения систем связано с зарождением нового способа координации связей и гармонизации интересов.

Признаки становления сетевого уклада стали проявляться уже в 1990-е гг., в частности, в виде нарастания турбулентности. В одной из первых работ на эту тему, опубликованной К. Келли под названием «Новые правила для новой экономики: двенадцать взаимосвязанных принципов выживания в турбулентном мире», утверждалось, что каждый бизнес подчинится в конечном счете логике и экономике сетей .

Исторически и логически в основе формирования сетевой структуры международного бизнеса лежит сложное диалектическое единство двух процессов. С одной стороны, с развитием производительных сил происходит установление, укрепление и усложнение связей между различными видами труда, сферами деятельности и т.п. С другой - происходит разделение труда, углубляется специализация, появляются и обособляются новые сферы хозяйственной деятельности, отрасли, подотрасли и т.д. Эти два процесса органически взаимосвязаны и взаи- модополняют друг друга. Каждый из них в свою очередь является сложным процессом, протекающим на различных уровнях экономической системы: микро-, макро-, мезо- и мегауровне.

По оценке зарубежных исследователей, экономические контакты между субъектами предпринимательской деятельности осуществляются в интерактивном режиме по прямой связи через веб-сайты. Формирующиеся информационные (сетевые платформы) интернет-компаний приходят на смену традиционным торговым посредникам и ускоряют обмен информацией в ходе осуществления коммерческой сделки. Новый (прямой) уровень кооперации производителя с потребителем позволяет достичь реализации экономических интересов обеих сторон благодаря созданию онлайновой экономической среды и развитию многообразных узлов связей глобальной экономической сети . Более того, постиндустриальная система экономических отношений в отличие от индустриальной экономики позволяет ускорить и достичь непрерывности в обновлении видового состава создаваемых благ и эффекты разнообразия (economy of scope), что ранее сдерживалось массовым производством однотипной продукции и эффектами масштаба (economy of scale). В этих условиях происходит вытеснение иерархичных конструкций управления самоуправляемыми сетевыми системами, построенными на горизонтальных связях и непрерывных согласованиях . В современной экономической литературе и практике такие интерактивные сетевые взаимодействия именуются коллаборацией (collaboration).

В наши дни процессы вытеснения иерархий сетевыми структурами приобретают уже массовый и необратимый характер, обнаруживая себя на всех уровнях экономических связей. В ходе глобального кризиса формируется и получает мощный толчок в развитии новая модель компании, новая модель рынков, новая модель управления национальной экономикой и новая система миропорядка*. Так, с 2000-х гг. в мире стали все шире распространяться мультилокальные сетевые компании, построенные не на централизованном контроле, как классическая мультинациональная корпорация, а на коллаборации множества независимых организаций и гражданских лиц, включая потребителей, поставщиков, партнеров и прямых конкурентов. Эта децентрализованная модель организации бизнеса резко снижает производственные и трансакционные издержки, поскольку риски, выигрыши, компетенции и ресурсы, связанные с реализацией новых проектов, распределяются по глобальной сети контрагентов .

Процесс кластеризации приобрел в современных условиях повсеместный характер, позволяющий структурировать взаимосвязи всех подсистем в мировом рыночном пространстве, занимая промежуточную позицию между рынком и иерархией. Являясь гибридной конструкцией кластеры имеют открытые границы для привлечения новых участников, подвижную внутреннюю структуру и способность к быстрой реконфигурации, а также они хорошо интегрированы - вокруг совместной проектной идеи и координирующей работы сетевых платформ.

По оценке американских аналитиков, глобальная тенденция возрастания числа, экономической мощи и политического влияния трансграничных сетей всех видов четко обозначилась в 2016 г., а к 2025 г. мир изменится до неузнаваемости. Смещение влияния суверенов идет по трем направлениям: вовне - к внесуверенным игрокам (неформальные сети госчиновников, международные деловые сообщества, альянсы НГО), вниз - на локальные уровни (к внутригосударственным регионам) и вверх - на уровень международных организаций и трансграничных макрорегионов .

Сегодня становится объективной реальностью, что постиндустриальный глобализированный мир - это не просто многополярное, а многомерное сетевое пространство, где отношения гегемонии и привычной субординации отсутствуют. В этой сверхдинамичной среде зарождаются новые структурообразующие звенья: транснациональные сетевые альянсы - вместо суверенных государств и трансотраслевые кластерные сети - вместо промышленных отраслей. Дальнейшая кластеризация мировой экономики приведет к образованию еще более мощных сетевых систем, действующих поверх границ стран и территорий, что со временем деформализует и политический миропорядок: вместо регионов как административных образований возникнут региональные сетевые сообщества, объединенные совместной проектной идеей .

Научные представления о современных кластерах сложились под влиянием нескольких направлений экономической мысли и сильно разнятся. Наиболее точную трактовку можно получить из работ, относящихся к школе М. Портера. Причем здесь следует опираться не столько на понятие производственных кластеров (industrial clusters), введенное Портером в 1990 г. в качестве элемента «модели алмаза» , сколько на его более поздние исследования, начиная с 1998 г. Основываясь на инновационных эффектах, наблюдаемых в Кремниевой долине, Портер предлагает рассматривать кластеры в трех измерениях.

Во-первых, как пространственно локализованные структуры, имеющие территориальный охват, который может варьироваться от одного региона или города до страны или даже нескольких соседних стран.

Во-вторых, как неиерархичную сеть индивидов, фирм и связанных с ними организаций из различных институциональных секторов (исследовательские центры, государственные агентства, иные институты). Все эти игроки сгруппированы в определенной сфере деловой активности и связаны друг с другом через различные экономические каналы и каналы передачи знаний. Портер подчеркивает, что успешные кластеры не являются иерархичными структурами, а представляют собой «матрицы подвижных и перекрывающихся (overlapping) взаимосвязей» между участниками .

В-третьих, Портер анализирует кластеры как участок особой бизнес-среды, где игроки действуют на принципах общности (commonalities) и взаимодополняемости (complementarities) так, что их партнерская близость «повышает частоту и значимость их взаимодействий по линии как кооперации, так и конкуренции» .

Первоначально теория Портера не раскрывала при этом ни механизма их образования, ни их организационного устройства. Поэтому в 1990-е гг. понятие «кластер» рассматривалось главным образом как узкая аналитическая конструкция (одна из четырех граней «алмаза»), а появление кластерных сетей - как результат естественной эволюции рыночного пространства, не связанный, согласно воззрениям Портера, с какими-либо целенаправленными усилиями властей.

Вместе с тем в 2000-е гг. руководители различных стран и территорий вычленили кластерную идею из «модели алмаза» и трансформировали ее в многофункциональный инструмент практической политики, рассматривая кластеры как объект целенаправленного созидания - и со стороны участников рынка (выдвижение кластерных инициатив), и со стороны государства (кластерная политика и формирование кластерных программ). Они стали выдвигать стратегические проекты по созданию кластеров мирового уровня (особенно в новейших секторах), пытаясь воспроизвести конструкцию успешных полюсов роста типа Кремниевой долины .

Наиболее применимы в мировой практике две крупные разновидности кластера - особые производственные агломерации и особые сетевые экосистемы. Процессы глобализация мировой экономики в последней четверти XX в. создали условия для формирования глобальных компаний и для замещения локальных самодостаточных производственных сетей глобальными ценностными цепочками (global value chains), которые горизонтально пронизывают сектора и страны, обеспечивая растущую диверсификацию мирового производства.

Как результат - создание на различных территориях локальных производственных сетевых узлов, которые и являются кластерами, обладающими весомым преимуществом - углублением международного разделения труда. Организационное оформление кластеров - это, как правило, группы компаний нескольких отраслей, которые благодаря сетевой открытости опираются на динамичное сочетание локальных и глобальных ресурсных потоков, что обеспечивает глокализацию ре- сурсооборота. Циркулирующие потоки финансового и физического капитала имеют глобальную мобильность, потоки социального капитала привязаны к ландшафту территории (формирование сетевых связей во многом зависит от специфики местного бизнес-климата), а потоки человеческого капитала обладают смешанной мобильностью. Кластерные сети в инновационной экономике имеют вид, представленный на рис. 5.2.

Рис. 5.2.

Специфика ресурсооборота делает кластеры уникальным механизмом, который локализует глобализированное производство на уровне отдельных территорий и тем самым придает ему необходимую упорядоченность, формируя современную модель стратификации экономических систем.

По сравнению с отраслевой моделью она обеспечивает более тонкую диверсификацию производства, порождая распространение высокоспециализированных регионов (пространственная диверсификация), где размещаются высокоспециализированные сектора (структурная диверсификация, опирающаяся на группы связанных отраслей).

Образование кластеров, гибко реагирующих на изменения потребностей рынка, позволяет региональным экономикам последовательно углублять специализацию, сосредоточиваясь на новых и все более утонченных видах деятельности (процесс, получивший название sophistication). Такие экономики быстро осваивают уникальные, единственные в своем роде производственные компетенции и приобретают уникальные сравнительные преимущества (по качеству, стоимости или особым свойствам создаваемого продукта), что принципиально повышает их инвестиционную привлекательность. В итоге территории, где появляются кластеры, успешно привлекают глобальных инвесторов, что помогает им внедриться в глобальные сети и вписаться в ситуацию глобальной конкуренции .

Одновременно кластеры играют критически важную роль в улучшении конкурентных позиций и самих приходящих в регион инвесторов. Международные компании, отдающие сегодня подавляющую часть своих операций на аутсорсинг, получают устойчивые конкурентные выигрыши от того, что могут гибко комбинировать географию факторов производства. Размещая ресурсы и бизнес-функции в специализированных кластерах по всем территориям мира, эти игроки стараются выбрать для каждой функциональной задачи именно тот кластер, где она решается наиболее эффективно. Тем более что международная конкурентоспособность компаний зависит теперь не столько от их индивидуальных сравнительных преимуществ или от преимуществ страны их происхождения, сколько от того, в каком конкретном региональном кластере мира эти компании размещают свои мощности . Причем для захода в кластер и использования выгод его динамичной сетевой среды ведущие мульти- и транснациональные корпорации трансформируются в мобильные мультилокальные компании, состоящие из множества функционально взаимосвязанных, но юридически независимых фирм самого разного размера .

Современные кластеры считаются наиболее благоприятной структурой для генерирования интерактивных инноваций на основе коллективных действий именно по той причине, что охватывают широкую сеть независимых агентов различного профиля (отраслевого, функционального и институционального), которые взаимно поддерживают друг друга в ходе коллаборации . Инновационная природа современных кластеров определяется не их передовой специализацией, а их уникальным институциональным дизайном. Основанный на модели спирали, он составляет разительный контраст с устройством других типов территориально-производственных агломераций (рис. 5.3).

Примером могут служить итальянские «промышленные округа» (200 агломераций малых и средних фирм), производившие начиная с 1970-х гг. львиную долю итальянского экспорта . Другой пример - японские финансово-промышленные группы «кэйрэцу», сумевшие в 1970-1980-х гг. обойти вертикальные американские холдинги на мировых рынках автомобилей и электроники . Хотя подобные агломерации с широкой опорой на малый и средний бизнес часто именуют в литературе индустриальными, или промышленными, кластерами, они сильно отличаются от инновационных экосистем, использующих механизмы коллаборации.

Рис. 5.3. Эволюция дизайна производственных агломераций: достижение синергии 2

Полноценные кластеры, рассчитанные на инновационный тип роста, получают толчок к развитию только в постиндустриальную эпоху. Их конкурентные преимущества связаны не только и не столько с территориальной близостью участников, сколько с их функциональной взаимозависимостью и взаимодополняемостью.

Так, в странах Скандинавии инновационными считаются только те объединения, где сложилась тройная спираль, причем они могут формироваться как в новейших секторах (скажем, сектор наук о жизни), так и в традиционных (например лесная промышленность). На таком принципе спонтанно развивается Кремниевая долина в США, на нем же по программному варианту успешно построен транснациональный биотехнологический кластер ScanBalt BioRegion в Северной Европе, причем оба мегакластера организованы как разветвленные сети сетей (networks of networks).

У спех Кремниевой долины был обеспечен деятельностью нескольких сетевых платформ, которые продвигали ее развитие, реализуя принцип тройной спирали. Многостороннее партнерство университетов, компаний, изобретателей, индивидуальных предпринимателей и прочих организаций сделали долину мировым центром сначала инженерной науки, затем - микроэлектроники, полупроводников, компьютеров и, наконец, ИКТ . Сегодня здесь сформировалась мощнейшая инновационная экосистема, самоуправляемая через сетевые ассоциации различных игроков. Она успешно привлекает инноваторов со всего мира (в 2010 г. 30% стартапов было создано иммигрантами) и является эпицентром многочисленных венчурных проектов (40% венчурных инвестиций США) . К началу текущего десятилетия в ведущих странах мира кластеризацией было охвачено около половины экономики, а более 100 стран и регионов мира располагали тем или иным вариантом кластерной политики, основанной на портеровской концепции.

Россия присоединилась к этой сотне в июне 2012 г., сформировав Перечень пилотных программ развития инновационных территориальных кластеров, куда по итогам конкурсного отбора вошли 25 кластерных проектов с высоким научно-техническим потенциалом (большинство из них реализуется на территориях, уже имеющих особые льготы, - в наукоградах, ЗАТО, особых экономических зонах). Хотя российское правительство намерено поддерживать эти региональные проекты немалыми бюджетными средствами, перспектива образования в стране динамичных инновационных кластеров достаточно слаба. В условиях России проблема заключается не только в том, что отобранные кластеры фактически создаются по решению «сверху», т.е. их модели и специализация не прошли предварительного «тестирования рынком», на чем настаивает школа Портера. Хуже то, что организационное устройство кластеров «завязано» на индустриальный тип роста, т.е. в лучшем случае в стране могут появиться протокластеры производственного типа, несмотря на провозглашенную инновационность создаваемых структур.

Таким образом, реалии постиндустриального общества таковы, что государство уже не справляется в одиночку с управлением сложными системами, работающими в онлайновом режиме, что ставит вопрос о максимальной социализации системы управления в виде «плюрализма функций, а не одной политической власти» или, по мысли Друкера, о переходе наций к «плюрализму автономных организаций, основанных на знаниях» .

О том же функциональном плюрализме говорит и Портер, отмечая, что современная модель управления «делает экономическое развитие результатом процесса коллаборации, в который вовлечены различные уровни власти, частные компании, образовательные и научные институты, общественные организации» .

Пионерами постиндустриального транзита, сумевшими дальше других продвинуться по пути формирования сетевой экономики и сетевого общества, являются скандинавские страны. Их технологический рывок и передовые конкурентные позиции по ряду новейших производственных направлений обеспечены прежде всего тем, что они вышли в мировые лидеры в плане социализации управления, развитости национальных инновационных систем и степени информатизации общества. В рейтинге сетевой зрелости, наряду с абсолютным мировым лидерством Швеции, три другие скандинавские страны (Финляндия, Дания и Норвегия) вошли в 2012 г. в первую семерку, опережая даже США .

Становление сетевого уклада - не только вызов, но и возможность. Глобальное распространение сетевых структур позволяет экономическим системам развиваться скачкообразно, за счет внутренней реконфигурации, что открывает отстающим экономикам объективный исторический шанс для инновационного рывка - даже при недостроенной индустриальной базе и незавершенной рыночной трансформации.

• Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М. :ГУ ВШЭ, 2000.
• Муравьев В.А. Информация в международном бизнесе: автореф. дис.... канд. экон.наук. М., 2003.
• Kelly К. New Rules for the New Economy: Twelve Dependable Principles for Thrivingin a Turbulent World // Wired. 1997. № 5.
• Смородинская Н.В. Смена парадигмы мирового развития и становление сетевойэкономики // Экономическая социология. Т. 13. № 4. URL: www.ecsoc.hse.ru
• Катуков Д.Д., Малыгин В.Е., Смородинская Н.В. Институциональная среда глобализируемой экономики: развитие сетевых взаимодействий. М. : Институт экономикиРАН, 2012. С. 8.